Алекс Шерер - Охотники за облаками
Охотничий корабль был пришвартован у пристани, а под ним простиралась бесконечность. Я спустился с причала на палубу по короткому трапу. Парапета там не было. Взглянув под ноги, я увидел только пустоту, и лишь далеко-далеко внизу можно было различить россыпь других островов. Они были крошечными, как точки, которые иногда пляшут в глазах. А еще ниже пылало солнце.
Что, если я упаду, подумалось мне. Испугаюсь, потеряю плавучесть и не сумею выплыть обратно вверх? Что, если прямо сейчас я оступлюсь? Или поскользнусь?
Я поднял глаза и увидел, что за мной с недружелюбной улыбкой на лице наблюдает Каниш, наслаждаясь моим беспокойством.
– Здрасте, – промямлил я, но, когда спохватился, вылетевшего слова было не вернуть. Мне пришло в голову, что, может, стоит сейчас сплюнуть или выругаться. Может, это произведет на него впечатление. – Я… э… Кристьен, – объяснил я. – Дженин сказала, что мне…
Он кивнул и махнул рукой, жестом приглашая подняться на борт. Он не предложил мне никакой помощи. Гостеприимство исчерпало себя на кивке.
Я взошел на борт и опустил к ногам спальный мешок. Каниш тотчас куда-то его убрал. Мне кажется, где бы я ни оставил вещи, он бы в любом случае их передвинул.
Дженин была где-то в каюте. Они с мамой появились некоторое (крайне неуютное для меня благодаря обществу Каниша) время спустя. Он разбирался с дорожными припасами и перепроверял напоследок такелаж. Я решил, что лучшей помощью ему сейчас будет не путаться под ногами. Уверен, он бы с этим согласился.
– Привет, Дженин.
– А, Кристьен! Пришел все-таки.
– Ты думала, я не приду?
– Не знаю…
Дженин была как будто рада меня видеть. Я поздоровался с ее мамой, чьи запястья были увешаны тяжелыми браслетами. Она спросила, все ли у меня готово, и я ответил, что да. Тогда она предложила Дженин показать мне корабль, пока они будут готовиться к отплытию.
Судно оказалось простым и совсем без излишеств. В трюмах были резервуары для воды. Небольшой и относительно бесшумный в работе компрессор, которым конденсировали облачный пар, размещался прямо на палубе. Внизу были камбуз, пара кают, туалет, умывальник, и в общем, больше особо ничего.
Есть два способа приводить корабль в движение: ветер и солнечная энергия. В зависимости от того, пусты или полны баки, плавучесть судна нужно было корректировать, чтобы оно не проседало от лишнего веса (или наоборот). Это достигалось как регулированием выходной мощности солнечных панелей, так и парусами. Когда солнечные панели открывались, судно получало дополнительный приток мощности и взмывало вверх, когда закрывались – опускалось.
Паруса были нужны в качестве подмоги, чтобы прибавлять скорость, когда ветер дул в нужном направлении. Еще их использовали, когда не было видно солнца, и солнечные панели не работали.
Впрочем, даже без парусов судно могло продолжать ход, находись оно хоть в гуще облака, покуда в резервных аккумуляторах был заряд. Одного заряда такого аккумулятора хватало на добрых пять сотен километров пути, если не больше.
Осмотрев все внизу, мы вернулись на палубу, готовые поднять якоря и наблюдать, как остров остается позади. Каниш убрал заслонки с солнечных панелей, и корабль выплыл в небо. Вскоре мы преодолели первый километр, и я перегнулся за борт посмотреть на далекие острова, все на разных уровнях, и огромное нескончаемое небо под ними.
– Голова кружится? – спросила Дженин.
Я не признавался.
– Не особенно.
– По первости у многих бывают головокружения. И еще укачивает.
В этом я тоже не признавался, хотя от качки и впрямь начинало подташнивать. Но я не собирался говорить об этом без особой необходимости. Я видел, как Каниш искоса поглядывает на меня, как будто ему хотелось, чтобы меня стошнило; наверно, это доставило бы ему большое удовольствие.
– Если тебя будет тошнить, – посоветовала Дженин, – постарайся за борт.
А как иначе, интересно? Какие еще здесь варианты? Как она себе это представляет, что я себе под ноги это сделаю?
Карла спустилась вниз набрать воды во флягу. Она предложила мне попить. Я сделал пару глотков, хотя пить совсем не хотелось. Просто я подумал, что это поможет подавить тошноту, но нет, стало только хуже. Укачивать перестало только пару часов спустя, когда мы поели. Еще повезло, что тошнота не затянулась на весь день. Некоторых так и укачивает все путешествие.
Мы двигались прямиком в открытое небо, и совсем скоро остров остался далеко-далеко позади. Каниш как будто уже знал, куда направляться, хотя вокруг не было ни облачка. В воздухе было пусто.
Чем дальше мы заходили, тем больше встречали на пути разных существ. По-над нами то и дело проплывали косяки летучих рыб, иногда они чуть-чуть шли с нами вровень, как будто за компанию. Одна рыба сослепу угодила прямиком в натянутый парус, и отскочила от него, как теннисный мячик.
– Пойдем их покормим.
Дженин научила меня кормить с руки самых мелких и спокойных рыбешек. Летучие мальки подплывали вплотную и сжевывали корм прямо с ладони. Но попробуй поймать одного – и их след тут же простынет. А вот Каниш умел их ловить. Хватал голыми руками прямо из воздуха. Он чуть-чуть держал рыбу в руке, хохоча над тем, как она пучит глаза от беспомощности, тщетно вырываясь из его хватки, и выкидывал обратно в небо.
Дома я иногда покупал летучих рыбок специально для того, чтобы выпускать потом на волю. Я подбрасывал их вверх и смотрел, как они торопливо удирают прочь. Возвращать свободу пленным существам было приятно.
Пока Каниш был занят такой рыбалкой, мне стало любопытно, и я решил сосчитать его татуировки. Дойдя до двадцати, я махнул на это дело рукой.
14. Подаяние
На пути нам попался небесный траулер. С него была выброшена сеть длиной больше двух километров. Невод сперва развевался по небу, а затем его концы стянули вместе в мешок, лишая всю попавшуюся рыбу путей к отступлению.
Траулер волочил за собой свежий улов, небесную рыбу всех цветов радуги, форм и размеров, съедобную и несъедобную. В сеть попались и небесные клоуны, и небесные ангелы, и даже несколько мелких небесных акул – целое вертлявое ассорти из перепуганной, обескураженной живности. Рыбаки даже не стали утруждаться и поднимать улов на борт, а попросту двинулись в направлении своего родного острова, где бы он ни был, а может, ближайшего рынка, где можно было сбыть товар с рук.
– Омерзительно, – сказала Дженин, провожая их взглядом. – И бесчеловечно. Половина из них вообще несъедобны, и умрут ни за что. Их потом просто выбросят.
Хотя она и сама ела летучую рыбу. Но это, наверное, было другое. Охотники за облаками ловили лишь столько, сколько им было нужно, не проявляя лишней жестокости, и у них ничто не пропадало. Каниш убивал их мгновенно, одним взмахом ножа или ударом специальной дубинки, которую сам он воодушевленно звал «гуманизатором». Потом рыбья голова отправлялась за борт, брюхо вспарывалось, кости вынимались, и все остальное жарилось на сковородке.
Пожалуй, сильно проголодавшись, съешь все, что угодно – если только твои принципы не сильнее голода. А они мало у кого сильнее в такой ситуации.
Карла и Каниш предоставили нас с Дженин самим себе. Они были слишком поглощены обсуждением того, в какую сторону двигаться, в каком направлении искать облака.
Каниш стоял на носу корабля, вглядываясь вдаль. Карла взяла в руки штурвал. Придерживаться курса было несложно. Судно шло практически само по себе.
Позже Каниш спустился вниз готовить ужин. Спустя некоторое время он вернулся на палубу, переговорил с Карлой, и та сменила его на камбузе. Он перевел штурвал на автопилот и, усевшись на пригретую солнцем палубу, вынул кости.
Я подобрался поближе понаблюдать за ним. Он поднял на меня полный недовольства взгляд, но прочь не прогнал. Он собрал кости в пригоршню – пять шестигранных кубиков, на каждой грани которых были начертаны не цифры, а символы– какие-то неразборчивые иероглифы.
Он потряс их в ладонях, бросил на пол, изучил, три так и оставил лежать, но подобрал две оставшиеся, потряс их и снова сбросил. Из них он оставил одну, подобрал вторую, потряс и бросил. Снова изучил то, что выпало. Потом собрал все пять и повторил процедуру заново.
Затем он вернулся к штурвалу. Там он повернул судно под небольшим углом и приоткрыл солнечные панели, тем самым поднимая лодку выше.
Что ж, если в этом и заключался секрет навигации и обнаружения облаков, то сдается мне, все это пустые суеверия. Я не понимал, каким образом горстка брошенных костей может помочь что-либо обнаружить. Но Каниш как будто в это верил, и это он был ищейкой. Искать облака было его обязанностью, и если мы ничего не найдем, это будет на его совести.
